Колыбель на орбите [сборник] - Артур Кларк

Уже давно известно, что все процессы, происходящие в мозгу, сопровождаются возникновением слабых электрических токов — их научились регистрировать, но подлинная природа этих сложных волновых колебаний все еще не раскрыта. Гриннел и не пытался исследовать ее, слишком уж сложен такой анализ. То, чего он достиг, гораздо проще, хотя и это далось ему нелегко. Он подсоединял регистрирующее устройство к мозгу различных животных, что дало ему возможность составить небольшую «библиотеку» (если так можно выразиться) электрических импульсов, связанных с поведением подопытных животных. Одна форма соответствовала повороту вправо, другая — движению по кругу, третья — состоянию полного покоя и так далее. Интересно, не правда ли? Но Гриннел на этом не успокоился. «Проигрывая» зарегистрированные импульсы, он сумел заставить подопытных животных повторять определенные действия — хотели они того или нет.

Теоретическую возможность этого признает едва ли не каждый невролог. Но из-за чрезвычайной сложности нервной системы в практический успех могли бы поверить очень немногие. К тому же свои первые опыты Гриннел ставил на примитивных животных, которые обладают сравнительно простыми рефлексами.

— Я присутствовал только при одном его эксперименте, — сказал Хинкелберг. — По стеклянной пластине полз крупный полевой слизень, соединенный несколькими тонкими проволочками с контрольной панелью, которой манипулировал Гриннел. На ней было всего две шкалы, но, регулируя, он мог заставить слизня двигаться в любом направлении. Человеку непосвященному опыт показался бы заурядным, но я-то понимал, какие огромные последствия может иметь подобное открытие. Помнится, я сказал Гриннелу: «Надеюсь, это адское устройство никогда не будет применено к людям». Я читал книгу Оруэлла «1984» и хорошо представлял себе, что можно было бы сделать с такой вот игрушкой.

Потом дела меня захлестнули, и я не вспоминал обо всем этом примерно год. А за год Гриннел, как видно, значительно усовершенствовал свой прибор и стал работать с более сложными организмами, хотя по чисто техническим соображениям ограничился беспозвоночными. Он разработал серию «приказов», которые умел теперь передавать подопытным животным. Вам может показаться невероятным, что такие разные существа, как черви, улитки, насекомые, ракообразные, подчиняются одним и тем же электрическим командам, однако это все же так.

Не будь доктора Джексона, Гриннел, вероятно, провел бы остаток жизни в своей лаборатории, постепенно поднимаясь по эволюционной лестнице животного царства. Удивительный человек этот Джексон. Вам, конечно, знакомы некоторые его фильмы. Правда, многие считали его не столько ученым, сколько охотником за славой, а в академических кругах к нему относились с недоверием из-за разносторонности его интересов. Он возглавлял экспедиции в пустыню Гоби и в верховья Амазонки, добрался даже до Антарктиды. Из каждой поездки он привозил рукопись очередного бестселлера и несколько километров отснятой кинопленки «Кодахром». Я утверждаю, несмотря на все возражения, что он действительно внес ценный вклад в науку, хотя вклад этот был в известной мере случайным.

Не знаю, как проведал Джексон о работе Гриннела и как уговорил его сотрудничать. Впрочем, он умел убеждать людей. Вероятно, соблазнил Гриннела перспективой крупных ассигнований — надо сказать, члены правлений прислушивались к его мнению. Так или иначе, но с этого времени Гриннел и его работа были окутаны тайной. Ходили слухи, будто он конструирует новый прибор с учетом всех новейших усовершенствований. Когда его об этом спрашивали, он начинал нервничать, смущался и отделывался общей фразой: «Мы собираемся охотиться на крупную дичь».

На подготовку ушел еще год. Я представляю, что Джексон, который вечно торопился, под конец выходил из себя от нетерпения. Но вот все было готово, и Гриннел исчез со всеми своими ящиками. Куда? Известно было только общее направление — в Африку.

И за всем этим стоял Джексон. Я думаю, он очень старался избежать преждевременной огласки. Естественно — если принять во внимание фантастический характер экспедиции. Мы жадно ловили малейшие намеки и, как нам казалось, поняли, что Джексон хочет с помощью прибора Гриннела провести совершенно уникальную съемку диких животных в естественной среде. Только потом мы узнали, что он ловко обвел нас вокруг пальца. Впрочем, что касается меня, то я всегда относился с недоверием к этим слухам — разве что Гриннелу удалось как-то совместить свой прибор с радиопередатчиком. Мне представлялось маловероятным, что он сумеет прикрепить свои проволочки и электроды к слону, несущемуся в атаку на врага…

Они, разумеется, и сами это понимали. Теперь-то вывод, к которому они пришли, очевиден для всех. Морская вода — хороший проводник. И вовсе они не собирались в Африку, просто вышли на простор Атлантики. В то же время они не лгали нам, это действительно была охота на крупную дичь. Именно так. На самую большую дичь, какая только существует…

Мы никогда не узнали бы о том, что произошло, если б их радист не любил поболтать с приятелем-коротковолновиком, жившим в Штатах. Только его свидетельство позволяет нам восстановить ход событий. Судно Джексона — небольшая яхта, купленная по дешевке и приспособленная для нужд экспедиции, — дрейфовало вблизи экватора, к западу от побережья Африки. Яхта находилась над самым глубоким местом Атлантики. Гриннел «ловил рыбу»; электроды были опущены в пучину, а Джексон, вооружившись кинокамерой, с нетерпением ждал улова.

Они ждали целую неделю. За это время у всех успело испортиться настроение. И вот наконец во второй половине одного совершенно безветренного дня стрелки на приборе Гриннела дрогнули. Что-то попало в сферу действия его электродов.

Принялись постепенно выбирать канат. До этого почти вся команда считала ученых «чокнутыми», но сейчас, когда что-то медленно поднималось из мрачной глубины и наконец достигло поверхности, всех охватило волнение. Кто осудит радиста за то, что он нарушил приказ Джексона, почувствовав острую потребность потолковать с приятелем, сидевшим в полной безопасности на суше?

Не стану расписывать, что предстало их взору. Это сделано до меня рукою мастера. Вскоре после того как мы обо всем узнали, я перелистал «Моби Дика» и нашел нужное место. Я и сейчас могу процитировать его на память. Эти строки я теперь, вероятно, вовек не забуду. Звучат они так:

«…огромная мясистая масса длиною в несколько фарлонгов[9], вся какого-то переливчатого желтовато-белого цвета… От центра ее во все стороны отходило бесчисленное множество длинных рук, крутящихся и извивающихся, как целый клубок анаконд, и готовых, казалось, схватить без разбору все, что бы ни очутилось поблизости».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});